Муха в янтаре (отзыв Оксаны Дворкиной)

К доктору Алексейчику я относилась почти как к Богу-Отцу. Со священным трепетом. Абсолютный авторитет для меня. Учитель моего учителя, Семёна Борисовича Есельсона. Недосягаемый, все-видящий, все-знающий, добрый, щедрый. Но и строгий. Очень строгий. Таким было моё восприятие.

И вот я в его клинике на стажировке. В его кабинете. С ним лицом к лицу. Одна. Мне страшно. Кто я такая? Домохозяйка с двадцатилетним стажем. Без году неделя психотерапевт, без году неделя ведущая экзистенциальных групп… Очень страшно.

Но постепенно привыкаю, вливаюсь в режим отделения. Подъём в 6 утра – планёрка – терапевтическая группа для больных отделения и дневного стационара – обед – моё присутствие на индивидуальных консультациях у доктора в качестве стажёра – волонтерские терапевтические группы после обеда – ужин – чтение книг из библиотеки Александра Ефимовича в его кабинете до поздней ночи и иногда вечером, до отбоя, задушевные разговоры с одной больной, которая чувствует ко мне симпатию. В благодарность больная приносит булочку, что выдают на ужин в больничной столовой. Я радуюсь этой булочке, иногда мне просто жаль времени, чтобы идти куда-то ужинать. Я проглатываю булочку, и когда моя собеседница уходит спать, ещё долго читаю до полного изнеможения, пока глаза сами не слипнутся, потому что где я ещё найду такую библиотеку?

Проходит неделя. От персонала в отделении я получаю пример настоящей доброты и обходительности. Со мной здесь не нянчатся, но все работники предельно доброжелательны. Именно предельно, до определенного предела. И никогда не преступая этот предел. Никто ничего не навязывает, не грузит просьбами, жалобами или вопросами, не командует и не разговаривает со мной сверху. Не оценивает. Здесь, в Вильнюсской психбольнице, в отделении доктора Алексейчика я очень ясно почувствовала, что значит уважение к другому человеку.

Я провела три своих группы для больных отделения, подружилась с некоторыми волонтерами, с некоторыми больными сложились тёплые отношения. Уже чувствую какую-то уверенность.

Спустя неделю происходит нечто неожиданное для меня. Из-за больничных формальностей (надо заключить договор с больницей о прохождении стажировки и подписать какие-то бумаги) я пропускаю одну из утренних терапевтических групп.

Доктор Алексейчик встречает меня в кабинете за письменным столом.

- Что же Вы пропустили группу сегодня утром?

- Да вот, Александр Ефимович, договор надо было подписать…

- Зря. Подписали бы потом. Сегодня было кое-что интересное, - Мэтр смотрит на меня испытующе,- доктор Марина выдала нам сегодня очередной перл.

Доктор Марина работает в отделении недавно. Она уже немолодой и опытный психиатр, сложившийся специалист,и я предполагаю, что ей на новом месте приходится не так просто. Я ей симпатизирую: мы обсуждали с ней случаи некоторых больных, и я прониклась к ней уважением.

- Да,- продолжает Мэтр,- когда я сказал ей, что у неё на группе было много слов и мало действия, она мне ответила, что для неё слово - это и есть действие!

На этом моменте со мной происходит нечто необъяснимое. То ли моя симпатия к доктору Марине повлияла, то ли самоуверенность моя вдруг зашкалила, то ли тот дух свободы, который пребывает в отделении пограничных расстройств доктора Алексейчика , во мне проявился, но я вдруг дерзнула противоречить .

- Я думаю, - говорю я Мэтру (как будто ему интересно, что я думаю!)- что человеку иногда нужно дозреть.

- Дозреть?- взгляд доктора становится пронизывающим.

- Да,- дерзко продолжаю я,- Услышав слово, потом дозреть до действия.

- Да?- не отводя от меня глаз, Мэтр делает многозначительную паузу,- Ну ладно. Идите – зрейте!

Ощущая, что меня просканировали насквозь, включая самые темные закоулки души, поднимаюсь и выхожу из кабинета.

«Ну и дура», - думаю я,- «вот же чёрт меня дёрнул спорить с самим Александром Ефимовичем! Я ведь даже на этой группе не была… Нечего сказать, очень ценное мнение!..Боже, как стыдно…»

На следующий день в Бирштонасе, в институте экзистенциальной психологии начинался трехдневный семинар по библиотерапии. Александр Ефимович много лет ведёт этот семинар.

Конечно, я еду туда вместе с ним.

Мы едем в одном автобусе из Вильнюса в Бирштонас. Наши места рядом. Всю дорогу , а это около трёх часов, Александр Ефимович готовится к семинару. Моя мечта поговорить с ним в неформальной обстановке очень быстро испаряется. Мэтр три часа пересматривает бумаги, какие-то цитаты, выписки, свои заметки, что-то вычёркивает, что-то добавляет, записывает. Работает, готовится . Меня это поражает. Я сижу молча, смотрю в окно на проплывающие мимо литовские пейзажи и жду, когда же он закончит. Этого момента я не дождалась. Мэтр серьёзно готовился к занятиям, которые проводил далеко не первый год. Пересматривал, переосмысливал, переписывал свои тексты. Удивительно.

И вот начинается семинар. Александр Ефимович говорит вступительное слово о библиотерапии, о лечении книгой, о лечении словом… И в том числе вдруг произносит: «Вот одна моя коллега даже говорит, что слово для неё - это и есть действие!»- и, взяв «великую педагогическую паузу», долго и выразительно смотрит мне в глаза.

Эти несколько секунд я не забуду никогда в жизни. Они мне дают и опору, и ориентиры.

Нет ничего незыблемого в твоих концепциях. Всё течёт и всё изменяется. Ухватиться ни за что нельзя. То, что вчера было правильным в твоих построениях, сегодня может оказаться неадекватным, потому что всё меняется: контекст, ситуация, и ты сам меняешься под их воздействием. Ни одна из твоих конструкций не является безусловной, всё относительно. Всё может измениться в один момент, и если ты застыл в своей концепции – ты как муха в янтаре. Муха в янтаре – это красиво, это сохранно, но навсегда мертво. Вот как я понимаю этот бесценный урок.

 Автор статьи — Оксана Дворкина, Ростовская площадка.