Воспоминания об отце Михаиле Еременко

С отцом Михаилом меня соединил старец Николай Гурьянов с острова Залит. Произошло это при следующих обстоятельствах.

В 2000 году я работал в Киеве в одном интересном, немножко странном для наших времен проекте. Нужно было придумать международную гуманитарную инициативу с долгим временем жизни, что-то типа второго Римского клуба, которая бы центрировалась в Киеве. Из России в этом деле участвовали два человека — я и Марина Захарченко из Санкт-Петербурга. Работали мы вахтовым методом, то есть ежемесячно приезжали в Киев недели на две.

С Мариной мы часто общались, и она как-то меня спросила, как я, православный человек, живу без духовного отца. Я отвечал, что пока не встретил, да и ведь это не обязательно, -всем иметь духовных отцов. И тогда она спросила: «А как ты решаешь, тебе иметь или не иметь?» — «Сам и решаю, а как еще этот вопрос решать?» И она сказала, что она и ряд близких ей людей ездят к старцу Николаю Гурьянову и что я могу написать ему письмо и через него решить.

И я написал ему письмо и передал Марине.

В сентябре-октябре 2000 года я приехал к Марине в её университет педагогического мастерства на конференцию.

И она познакомила меня с отцом Михаилом и его семьёй. Тогда мне было 46 лет. В таком возрасте невероятно редко обретают новых друзей, значительно чаще теряют старых.

С отцом Михаилом мы сошлись мгновенно, мы с ним гуляли и разговаривали обо всем — о теории систем, о философии, о политике, о житиях святых, о биологии, о делах житейских. Ощущалось невероятное единство, как симфония — когда один прерывается, а другой может его продолжить.

Он пригласил меня приехать к нему в церковь на службу. Когда я прикинул время, за которое я мог добраться, то это получалось где-то около трех часов. Я ахнул, но напрягся и добрался вовремя. Отец Михаил очень обрадовался. Обратно ехали вместе в электричке и насыщенно разговаривали. Наверное, это и был решающий момент в складывании наших отношений.

Я приехал в Киев, и Марина говорит: » Тебе есть ответ, но устный. Я не смогла поехать в этот раз к старцу и передала твоё письмо с отцом Михаилом. Старец распечатал письмо, внимательно прочел, потом начал смеяться, прочел какие-то стихи и сказал отцу Михаилу, чтобы тебе передали, что «сколько бы не искал, а лучше его, отца Михаила, не найдёт».

Я, честно говоря, был ответом смущён — я же не просил указывать, кто именно, просто спрашивал, «нужен мне или не нужен». Сказал о своём смущении Марине, а она предложила об этом и написать второе письмо старцу. И я написал. Писал я о том, что живу в Ростове, почти за две тысячи километров от Питера, а с духовным отцом желательно иметь возможность общаться. Что познакомился с отцом Михаилом и, кажется, что обрел в нём нового друга, но друг — это не отец. Или я в этом ничего не понимаю?

Прошло почти полгода, и Марина мне передала, что старец прочел внимательно письмо и отвечал коротко и серьёзно — просил передать, чтобы я держался отца Михаила.

А дальше произошло удивительное. С заработками моими в этот период дело обстояло очень плохо. Но я был избран в состав Правления Восточно-Европейской Ассоциации экзистенциальной терапии, штаб-квартира которой находилась в Литве , мне начали оплачивать проезд на заседания Правления, и я проложил маршрут возвращения из Литвы в Ростов — через Питер. Начал бурно развиваться Интернет, появилась электронная почта у меня и у отца Михаила. Появилась возможность не только встречаться несколько раз в году, но и переписываться.

Когда несколько лет назад я должен был указать при перерегистрации в международной профессиональной психотерапевтической ассоциации, кто мой личный супервизор и кто мой психотерапевт, то я кроме моего учителя в профессии доктора А.Е.Алексейчика, написал, что отец Михаил Еременко. Кажется, это был для них очень необычный ответ.

На протяжении шестнадцати лет я с отцом Михаилом обсуждал самые тяжелые вопросы, которые подбрасывала мне жизнь

Начало нулевых. Отец мой потерял зрение, характер начал на глазах портиться, стал сварливым, началась по любому поводу борьба за «порядок и справедлвость», конфликты с матерью, которую эта борьба его очень пугала. Что делать мне в этой ситуации, может крестить его? Обсуждаем с отцом Михаилом. Он говорит — найди отцу место в своей жизни, чтобы он чувствовал свою полезность. Начни читать ему Ветхий Завет и обсуждать прочитанное. Я получил Благословление. Никогда в жизни я не имел такого Слушателя! Отец останавливал, заставлял перечитывать некоторые слова, фразы, комментировал. Словно передо мной сидел великий Богослов, открывающий такие тонкости понимания Священного Писания, которые нигде ни в каких текстах ни до этого, ни после этого я не встречал. И это понимание дало мне смелость создать новый жанр в психотерапии, связанный с житиями святых, дало мне смелость начать писать терапевтические сказки, связанные с житиями святых.

Когда у меня созрел замысел этих сказок, и я приехал обсуждать это с отцом Михаилом, то он посоветовал ни в коем случае не излагать в чистом виде Житие святого, тем паче, в моем понимании, а погрузить его в какой-то реальный сюжет жизни, который подарит мне Господь. Пусть это будут сказки, терапевтические сказки, а не осовремененные Жития, не откровения, — только сказки. И дальше, этот его совет меня неоднократно оберегал от нападок воинствующих книжников, которых что-либо не устраивало, задевало в Житиях, встроенных в терапевтические сказки.

На первый взгляд его советы казались противоречивыми. Но это только на первый. Вот конец 2006 года. У меня обнаруживают аденому простаты и предлагают тут же удалить. Отец Михаил — «не Благословляю», «ни в коем случае!». Благословил искать врача, который не будет предлагать удаление. Я начал искать и нашел такого доктора. Но врач предложил сделать биопсию Отец Михаил благословил. Биопсия показала, что онкологии нет. И далее я каждый год много лет ходил к этому доктору и делал «успокоительные» биопсии. Между тем отец Михаил обо мне беспокоился, сначала сам дал оказавшиеся у него американские лекарства, потом я их искал — мне начали привозить друзья и знакомые. Как-то отец Михаил сказал мне, что один питерский профессор с похожими на мои проблемами ездит в Индию, в место, где находится центр тибетской эмиграции и лечится у знаменитого тибетского врача, основателя и первого ректора института тибетской медицины Ише Дондена. Я взял координаты этого профессора, поговорил с ним, получил Благословление и поехал в Индию. Я ездил туда 4 года, общее самочувствие после поездок было отличное, но аденома продолжала постепенно расти.

Между тем мои отношения с тем доктором, который не предложил мне дорогостоящее удаление, а предложил только наблюдать и периодически делать биопсии превратились за многие годы если и не в дружеские, то в приятельские. Он стал большим почитателем моих терапевтических сказок. За эти годы он стал врачом высшей категории, защитил диссертацию, возглавил новое урологическое отделение, которое оснастили самым передовым оборудованием, которое только ни есть в мире. — Удивительно, что такое отделение было создано в Ростове-на-Дону.

И когда я обратился к отцу Михаилу в 2015 г., то он дал сразу же Благословление на операцию, которую в 2007 он категорически не Благословлял делать

Шел 2005год. Финансовое положение моей семьи становилось отчаянным. Я отказался работать на выборах, что неизменно приносило мне достаточный доход, Институт по подготовке экзистенциальных терапевтов, который я создал в 1999 и бессменно возглавлял, в то время был неприбыльным и неубыточным — забирал массу времени и не давал никаких средств для жизни моей семьи. На рынок бизнес-тренингов, на котором я когда-то, ещё в советское время, успешно пребывал, мне вернуться не удавалось. И я посоветовался с отцом Михаилом — куда дальше путь по жизни держать?

Он сказал – «готовься становиться священником. Благословляю». И сказал, какие действия и в какой последовательности мне следует осуществить. Я начал делать, то, что он мне сказал, но тут внезапно мне удается провести психотерапевтическую группу с помощью 13-й главы 1-го Послания к Коринфянам апостола Павла. Вскоре меня приглашают на Фестиваль на Байкал, где мне удается провести шесть небольших групп с помощью Житий святых, начинается множество приглашений, начинает бурно развиваться Институт, появляются филиалы в разных городах России и Украины.

Проходят годы, я начинаю страшиться, что не исполнил Благословления, решил поговорить об этом с отцом Михаилом. Он говорит: «Не беспокойся. Делай честно своё дело. А Бог управит»

В 2010 году от рака кишечника стремительно умерла моя ближайшая помощница в Институте, который я возглавлял, моя правая рука. Через несколько недель после её смерти мы встретились с отцом Михаилом. Он меня поразил — он сказал, что в жизни до этого только один раз встречал убийство, осуществленное колдуном такой высокой квалификации . Я растерялся и спросил, что же делать и кто этот колдун? Отец Михаил сказал, что «Аз Воздам!» и что через полгода я узнаю – кто. И ровно через полгода мне сообщили, что умерла от рака кишечника одна известная экстрасенс, с которой я был знаком ещё в 80-е и с которой в последние десятилетия наши жизненные пути пересеклись один раз, когда я передавал ей передачу от наших общих знакомых-москвичей, уезжающих на много лет за рубеж и нашедших у себя в архивах картину, которую нарисовала её дочь ещё когда была девочкой. Я был потрясен, но хотел провести расследование, понять, почему? Отец Михаил меня остановил — рассказал сам, почему это произошло. А отмщение — свершилось от Бога.

Были дела настолько для меня очевидные, что я и не думал брать на них Благословление. Вот идет 2002 год, мне предлагают принять участие в создающемся в Ростове обществе православных психологов. Я соглашаюсь. Там собираются, в основном, люди, получившие психологическое образование, но не приступившие к работе психолога. Во главе общества был поставлен священник, который когда-то учился на физфаке, потом занимался «эзотерическими практиками», потом от них отрекся и стал священником.

В течение года мы обсуждали разные моменты из святоотеческих текстов, из борьбы с помыслами, соотносили утверждения разных психологов со святотеческими наставлениями. В конце года мне предложили рассказать, чем я занимаюсь в терапии. Я для примера рассказал о психотерапевтической группе «Предсказания и предсказатели в моей жизни и в жизни св. Ионы Пророка». Когда я рассказывал, как терапевтически в людях отзывается тот эпизод, когда Иона думал, что он изрекает предопределение и ждал, что Ниневия будет снесена с лица земли, а это было предупреждение. Ниневитяне массово каялись, сокрушались о своих грехах и…, ничего не произошло, предсказание не исполнилось. И как Иона был огорчен и как произошел диалог Ионы с Богом по этому поводу. Священник, присутствовавший при моем рассказе почему-то помрачнел и покраснел и сказал зачем-то, что эта история ему ничего не дает. А психолог-вузовский преподаватель спросила, «может ли она воспользоваться моим методом психотерапевтической работы с использование Житий святых».

Через пару месяцев мне сообщил священник, преподававший в моем Институте, что в епархию поступил донос на экзистенциальную психологию и психотерапию, что готовится заседание комиссии по образованию, на которой предлагается призвать православных не иметь ничего общего с этими дисциплинами, как, скажем, с теософией и антропософией. Мне показали донос — его писала женщина — преподаватель вуза, просившая у меня разрешения пользоваться моим методом и её муж, духовные дети священника, опекающего общество православных психологов, а готовила резолюцию комиссии староста общества православных психологов, секретарь комиссии епархии, духовная дочь того же священника. После нашего разговора со священником — преподавателем моего Института, Владыко вопрос закрыл. После всего происшедшего я обратился к отцу Михаилу — что дальше мне делать со всеми этими людьми и, в первую очередь, со священником, опекавшим общество православных психологов. Отец Михаил спросил меня: «А Вам для работы очень нужно это общество?» Я отвечал, что «совершенно не нужно». Тогда отец Михаил сказал «Я Вас Благословляю даже близко к ним не подходить». И пояснил, что если они сами подойдут, то если им направо, то мне налево, а если им налево, то мне должно быть направо. Ни с кем не разбираться, просто уходить подальше.

И в дальнейшем я узнал, что «натренированные» преподаватели — духовные дети священника, опекавшего общество православных психологов, через несколько лет написали в епархию донос уже на него….

С момента основания в 1995 году в Ростове-на-Дону молодежного волонтерского телефона доверия я был его попечителем, и потому, когда в середине нулевых годов мне предложили стать ещё и супервизором-консультантом волонтеров, дежурящих на телефоне, то я тут же согласился, ответ казался очевидным для меня, но я всё же оговорился, что жду только Благословления. Написал письмо отцу Михаилу и жду ответа. Ответа нет и нет. Неделю нет, вторую нет, месяц нет. И тут одна из наших выпускниц, работающая психологом в областном Центре планирования семьи и репродукции предлагает мне стать их консультантом. А в центр этот приходят женщины за разрешением на совершение абортов на поздних стадиях и на искусственные роды. Я пишу письмо с просьбой о Благословлении отцу Михаилу, и ответ приходит мгновенно: «Благословляю». И я тут же вспомнил свою давнюю молодость, и сработал в деле предотвращения абортов с таким рвением, с каким давно и нигде не работал.

Я обсуждал с отцом Михаилом как со своим профессиональным супервизором наиболее сложные для меня ситуации клиентов. Вот клиент, мужчина 50 лет подозревает свою жену в измене. У него на руках — весомые улики. Вопрос — что ему с этим делать. Человек растерян, дезориентирован. Отец Михаил: «Пусть скажет жене, чтобы она прекратила свои интрижки, ему всё известно. И далее — не вступает с ней ни в какие обсуждения, не принимает никаких возражений, ответов». А потом добавил: «Вспышка перед менопаузой. Скоро менопауза наступит, и всё закончится.» И действительно, как потом рассказывал мне клиент, — так и произошло.

Другой случай. Клиент мужчина средних лет, недавно вместе с женой они стали православными и стремительно воцерковлялись. И он хотел, — для того, чтобы быть с женой абсолютно прозрачными друг для друга рассказать ей о всех своих грехах против неё, своих изменах, своих желаниях измен, своих увлечениях; и чтобы она ему рассказала о своих; и чтобы они друг перед другом покаялись, раскаялись и простили друг друга. Но всё-таки со мной посоветовался, прежде чем начать это совершать.

Отец Михаил меня спросил, на сколько процентов крепкие у них отношения? Я оценил процентов в 70. «Ну, тогда, — сказал отец Михаил, — пусть держится за то, что есть, чтобы этого не растерять. Ни в коем случае не надо делать того, что собирается делать этот человек.» Поначалу мне этот совет казался неожиданным, но потом многократно помогал помогать людям в подобной ситуации. Кстати, помогал и лучше понимать Библию — после грехопадения райская жизнь уже невозможна, но возможно земную проживать более-менее достойно, по-Божески.

В начале декабря 2013 года я приехал в Питер и встречался с отцом Михаилом. Он отозвал меня в другую комнату, говорил он с огромным трудом, но сказал: «Будет тяжело. На Украине будет война. Украина разделится» Про Украину я пытался возражать – мол, это невозможно, рассказал, что в Украине были сшиты две страны – одна, которая со времен царя Алексей и Богдана Хмельницкого довольно успешно интегрировалась с Московией в общую страну и другая, Галиция, которая никогда к России не имела отношения, но была в течение всей истории самым дружественным зарубежьем, что в составе Австро-Венгрии, что в составе Польши. Говорил, что если бы Сталин настолько бы не прислушивался к Грушевскому, если бы Сталин не забрал эту территорию в 1940, всё было бы иначе. Я говорил, что если в 90-е и были предпосылки для распада, то теперь выросло новое поколение. Отец Михаил слушал меня молча, не возражал, только о чем-то вздыхал. А потом сказал: «Последнее моё служение будет под Иерусалимским крестом».

В 2014 году, особенно осенью, отец Михаил чувствовал себя неважно, говорил мало и с большим трудом. В ноябре мне предстояла поездка в Украину, в Одессу и Киев, для проведения психотерапевтических групп. И он начал говорить, он повторял и повторял матушке Вере, что если я поеду в такую поездку, как намечал, — меня убьют. Я отнесся серьезно к предупреждению — изменил маршрут и за меня начали молиться Молитвой по соглашению сразу ряд наших слушателей с Украины и устроителей этой моей поездки. Когда это произошло — отец Михаил успокоился.

Он был подобен Леонардо да Винчи — его интересовало абсолютно всё. Когда я ездил в Индию к тибетцам, — отца Михаила интересовало абсолютно все мои впечатления и размышления от встреч с патриархом тибетской медицины Ише Донденом, он просил купить ему курс лекций Ише Дондена в Вирджинском университете. Но его интересовало не только это, но и всё, что я успел понять об особенностях экономического развития Индии.

После того, как я побывал в Севастополе в бывшем военном дельфинарии, отца Михаила интересовали абсолютно все мои впечатления, интересовали и популярные брошюры и научные труды, которая создавала лаборатория, работавшая при дельфинарии

Хотя он был уже в очень тяжелом состоянии, но его интересовали мои рассказы о том, что я видел своими глазами, колеся по Украине весной 2014 года.

Его интересовали и мои рассказы о дискуссиях между бывшими физиками и бывшими химиками в рамках Московского методологического кружка в 60-е годы, когда пытались понять, как устроено мышление ученого.

Он обсуждал со мной психические болезни и проблемы эмбриологии. Он обсуждал со мной конфликтологию и мое восприятие встреч со всякими «особыми» людьми, типа отца Александра из Катюжанки из-под Киева, берущегося лечить тяжелейшие болезни, лечить бесплодие у семейных пар и избавлять людей от зависимостей.

Однажды мы с ним обсуждали жизнь нищих. И он посоветовал – давать всем просящим, но только мелочь. Настоящий нищий будет и за это благодарен. А если давать крупные деньги, то нищие развращаются, перестают быть благодарными, перестают ходить и просить, и просить, чтобы хоть что-то накопить. Удивительным образом, но после этого разговора у меня было множество разговоров на эту тему с учениками и с клиентами. И я, ориентируясь на ответ отца Михаила, многим людям сумел помочь.

Когда я получал от него Благословление, то дело начинало исполняться, в какой бы безнадежной ситуации оно не находилось. Много раз организаторы моих психотерапевтических групп из разных городов мне рассказывали, как внезапно, когда они уже потеряли всякую надежду на успех, им начинали звонить люди, записываться на группу, и группа происходила.

В ноябре 2015 года отец Михаил вдруг вышел из забытья и дал мне Благословение ехать в Питер, проводить психотерапевтические группы. И я успел побывать у него в больнице и побывать на прощании, где в гробу он лежал под иерусалимским крестом

Отец Михаил как-то попросил прочитать, что найду о его святом — Михаиле Клопском. Потом, расспрашивая, спросил, «заметил ли я, что Михаил Клопский был прозорливым». Я честно сказал, что не заметил, чтобы Михаил Клопский был предсказателем. . И отец Михаил обратил моё внимание, что прозорливый не предсказатель, а — тот, который может прозревать …..

.

После ухода батюшки я был в смятении. И, будучи в Одессе, пошел к монаху-отцу Серафиму, которого многие считают старцем. Я спросил его, терял ли он когда-нибудь духовного отца? И после утвердительного ответа спросил, что мне делать? Он ответил, что отец Михаил на том свете молится обо мне. И что можно к нему обращаться, как и раньше.